Докладчик: Григорий Александрович Казаков (Россия), пресс-секретарь ОРЮР, редактор газеты «Скаутский мир», штаб-инструктор.
--------------------------------------------------------------------

К сожалению, Максим Владимирович Агапов-Таганский, которого с полным правом можно считать одним из наиболее выдающихся отечественных педагогов, почти не известен в России, так как большую часть жизни прожил за границей, хотя потрудился на ниве педагогики он и до своего отъезда из России.

Мы и сами еще год назад ничего о нем не знали. Я узнал о Максиме Владимировиче следующим образом: когда я прочитал в журнале «Православный вестник» №12 за 2006 г. его работу «Педагогические основы скаутизма», она меня настолько вдохновила, что мне очень захотелось узнать что-то о ее авторе, так как никакой справке о нем не давалось. Некоторую информацию удалось найти в замечательной книге Ю.В. Кудряшова «Российское скаутское движение», но она ответила не на все мои вопросы – и с оставшимися я обратился к Р.В. Полчанинову, который известен в нашей Организации как выдающийся историк скаутского движения и сам свидетель многих исторических событий. В ответ он написал биографическую статью о брате Максиме (1), благодаря чему теперь возможно более обстоятельно рассказать об этом замечательном человеке.

Максим Агапов родился 22 января (3 февраля по н.с.) 1890 г. в купеческой семье. C отличием окончил 6-ю московскую гимназию, располагавшуюся в доме Демидовых в Большом Толмачевском переулке. (Замечательное совпадение: сейчас его занимает Государственная научная педагогическая библиотека им. К.Д. Ушинского. Впрочем, как пишет о. Стефан Красовицкий, «на самом деле "совпадений" не существует, но Промысел Божий старается утвердить определенные впечатления, подтверждая их этими якобы совпадениями, или еще глубже: приоткрывая некую тайну происшедшего» (2). Так и для меня это маленькое открытие явилось еще одним свидетельством значимости трудов Максима Владимировича.) В 1914 г. он окончил историко-филологический факультет Московского университета, после чего служил преподавателем древних языков в гимназии в Симферополе, а затем в Москве в своей родной 6-й гимназии. После октябрьского переворота 1917 г. М. Агапов стал пробираться на Юг; во время гражданской войны оказался в Крыму, в Алуште, где также устроился преподавателем в гимназию. Там-то он и познакомился со скаутским методом воспитания, вступил в местную организацию и, как справедливо пишет Р.В. Полчанинов, «остался верен скаутизму до последних своих дней». Там же в 1920 г. он написал свой исключительный труд «Педагогические основы скаутизма», который, безусловно, и сегодня не потерял своей ценности. К сожалению, эта работа неизвестна не только широкой педагогической общественности, но даже многим руководителям ОРЮР, что очень печально: в ней можно почерпнуть много вдохновительного и практически полезного. Этот труд в том же году был принят съездом скаутских руководителей Крыма, а затем Старшим русским скаутом О.И. Пантюховым и Советом скаутмастеров в Константинополе как теоретическая основа русского скаутизма.

В Крыму во время гражданской войны он оставался недолго: в конце 1920 г., ввиду угрозы наступления Красной армии, ему пришлось вместе с частями Белой армии эвакуироваться в Югославию (тогда Королевство сербов, хорватов и словенцев). Ему повезло сразу же получить работу: когда в пересыльном лагере он сказал, что в России преподавал древние языки, его тут же направили в хорватский город Огулин, где в гимназии требовался преподаватель латыни. И уже в одном следующем факте открывается удивительное свидетельство педагогического таланта Максима Владимировича: к своим преподавательским обязанностям он приступил 9 января 1921 г., а уже через три месяца – при том, что едва изъяснялся по-хорватски – организовал из местных детей скаутскую дружину, которая вскоре стала лучшей в стране и получила признание в том числе и Старшего скаута Югославии доктора Поповича. Вот его отзыв: «Огулин – наша гордость. Благодаря брату... проф. М. Агапову Огулинская дружина преуспевает и работает так, что все скауты могут брать с нее пример... И в этом месте выражаю им свою похвалу и благодарность. Между молодыми огулинцами я нашел настоящих и искренних братьев-скаутов» (3).

Впоследствии Максим Владимирович занимал в югославской организации различные высокие посты и был даже почитаем «идейным вождем югославского скаутизма»; его супруга Мария Лазаревна была начальницей югославских девочек-разведчиц. Он искренне помогал югославам и получал в ответ искреннее уважение и любовь.
Для югославской скаутской организации – опять же, всего через три года по прибытии в Югославию – он разработал систему подготовки скаутских руководителей, которую назвал словами из стихотворения К. Бальмонта «Будем как солнце». Этот шаг он предпринял после того, как критически проанализировал признававшуюся во всем мире т.н. «гилвеллскую» систему, основанную Р. Баден-Пауэллом. М. Агапов считал, что она учит только тому, как работать с детьми, чем практически с ними заниматься, но не объясняет, зачем это делать, не дает идейных обоснований разведческой работы. Свою систему БКС он основал с идеей, которую пронес через всю свою жизнь и которую воплотил в своих трудах: скаутские руководители должны быть не просто профессиональными туристами, которые умеют жить в природе и обучать детей каким-то практическим навыкам (в одном из писем О.И. Пантюхову он даже пишет: «все наши премудрости можно освоить за 3–4 дня»), но настоящими педагогами, понимающими цель этой работы. Для того, чтобы готовить таких руководителей, он и основал эту систему, положив образ солнца как источника тепла и символа радости, в служении Богу и ближним в основу скаутской идеологии, которую впоследствии выразил в труде «Идеологические основы скаутизма», никогда не публиковавшуюся в России и только недавно переведенную на русский язык.
Эту систему он разработал для югославских руководителей, так как русская скаутская организация в Югославии была в то время еще слишком слаба, чтобы собрать достаточно руководителей и проводить такие курсы. Югославы ее очень ценили; вот выдержка из письма югославского курсанта 1927 г. Ярослава Конечного:
«Когда я узнал, что меня посылают на курс БКС, мне не верилось, что я лично увижу человека, о котором я так много слышал как о человеке и руководителе. Авторитет брата Максима был в Боснийском отделе и особенно в нашей дружине очень высок.
...Под проливным дождем прибыли мы на место лагеря, где нас встретили квартирьеры и брат Максим, который нам представился, обнял каждого и поговорил с каждым из нас любезным, но энергичным голосом... Мы переночевали в школе, на досках, предварительно легко поев и проведя костер у свечки... На следующий день начался лагерь… Брат Максим вел курс, поддерживая хороший дух между нами... Никакие события, никакая погода не вызывали у него хмурости или недружелюбного слова... В последствии я стал моряком: и за свою службу от кадета до капитана корабля видел много людей и пережил много волнующего, но ничто никогда не могло сравниться с окончанием курса 20 августа 1927 года, когда я от брата Максима получил курсовой платок и лесное имя Белый Волк... Этот платок не покидал меня никогда, и когда мой корабль был взорван подводной лодкой, я его взял с собой в спасательную лодку, и вот сейчас, при всех скаутских торжественных случаях, надеваю его и объясняю американцам, что он означает и что такое БКС.

...Много раз в течение своей жизни я вспоминал слова, которые слышал на курсе от брата Максима, этого идеалиста и великого скаута. Его идеалы всегда перед моими глазами и ведут меня... Брат Максим Владимирович Агапов – настоящий скаут, руководитель и брат, в полном смысле этих слов» (4).

Еще в 1929 г. на съезде скаутских руководителей Хорватии и Славонии про Агапова было сказано: «Для нас особая честь, что мы имеем в наших рядах такого члена» (5). А когда ему исполнилось 50-лет, югославская скаутская организация праздновала этот юбилей как грандиозное торжество. Вышел отдельный номер журнала «Skavtska pota», посвященный этому событию.

Тем не менее, работая в югославской организации, он постоянно готовился и думал о том, как начать и усовершенствовать работу русской организации, которая, как уже было отмечено, была в то время слаба и малочисленна. Вот что он в 1923 г. пишет О.И. Пантюхову: «Я на свою работу в югославянской организации смотрю лишь как на подготовку к будущей работе в русской скауторганизации» (6). И еще: «Я был и остаюсь русским скаутом, несмотря на то, что стою во главе Огулинской дружины югославских скаутов. Я стремлюсь своей работой в братской стране с братьями огулинскими скаутами поддерживать уважение к имени русского вообще и русского скаута в частности» (7). И он действительно стал работать в НОРС-Р, и всегда, при всех интригах, проблемах и конфликтах, которые возникали и в Югославском отделе НОРС-Р и в прочих скаутских делах, подчеркивал свою лояльность Организации и Старшему русскому скауту. По назначению О.И. Пантюхову М.В. Агапов занимал должность международного представителя русских скаутов, трижды возглавлял Югославский отдел НОРС-Р, до начала 2-й мировой войны был заведующим Инструкторской частью (штабом педагогического руководства) Организации. Он всецело отдавал себя этой работе, хотя сам находился в очень стесненных обстоятельствах.

В конце 1920-х гг. Максим Владимирович получил предложение переехать в Белград и в звании профессора возглавить созданный им же Белградский психометрический институт. Он также читал лекции в Белградском криминологическом институте, занимался научными исследованиями в Центральном гигиеническом институте и действительно был в Югославии основателем такого направления науки как психометрия. Сейчас она известна в форме тестов на коэффициент интеллекта, оценки психических особенностей – этим он занимался в 1930-е годы, проводил исследования для Вооруженных Сил Югославии, давал эти тесты скаутам и участникам курсов БКС и даже писал О.И. Пантюхову, что по многим показателям (внимание, сообразительность и др.) они опережают своих сверстников-нескаутов. То была его профессиональная деятельность.

При этом он жил в чрезвычайно стесненных условиях. Вот цитата из его письма О.И. Пантюхову от 10 июля 1936 г.: «Вы себе представить не можете, насколько свои личные потребности я свел на минимум... За весь прошлый год был всего на одном фильме. В кофейную и кондитерскую не хожу. Ношу штиблеты по 3–5 лет и т.д. Строжайшая экономия во всем, чтобы быть полезным и маме и НОРС» (его мама и другие родственники оставались в СССР; брат сидел в тюрьме и был приговорен к расстрелу). В другом месте Максим Владимирович признается: «Больше всего мня мучает мысль, что я не могу оказать помощи своим в Москве» (8) (7 марта 1923 г.), «так как сам бедствую». Он пишет, что у него не хватает денег даже на почтовые расходы, тогда как, будучи руководителем Инструкторской части, он должен рассылать письма, инструкции, чтобы направлять педагогическую деятельность во всей Организации.

И при всем этом он находит время, силы, средства, чтобы оказывать помощь другим: устраивает русских детей на содержание в местную гимназию, собирает деньги в помощь русским беженцам, принимает просителей! «...Ко мне по старой памяти приходит много народу: одни ищут места, другие просят помощи, у третьих дома неладно, и я по слабости характера не умею отказывать, да и нельзя отказывать, так как это или земляки, или скауты, или вообще люди, которым в прошлом уже оказывал услуги... А если бы ты знал и видел, по каким все поводам и причинам приходят, сердце бы заболело, тем более что я близко к сердцу принимаю задачу поддержания русского имени и достоинства на должной высоте» (9).

«За десять лет всего только один раз приходилось спать семь с половиной часов; обычно сплю неполных шесть часов, но сотни раз приходилось спать всего пять или даже четыре часа» (10).

ПРОДОЛЖЕНИЕ ДОКЛАДА
ДОКЛАД В MP3
ИЛЛЮСТРАЦИИ К ДОКЛАДУ
ДРУГИЕ ДОКЛАДЫ
СТРАНИЦА КОНФЕРЕНЦИИ